Секонд-хэнд в Академическом театре имени Маяковского
Сергей Арцибашев поставил комедию Гоголя «Ревизор». Первый раз спектакль сыграли в середине апреля в бенефис народной артистки России Светланы Немоляевой. Официальную премьеру назначили через две недели, и это время, утверждали в театре, потрачены были на «отделочные работы».Ну, вот и сыграли.
Начало спектакля пугающе напоминает мизансцену пятнадцатилетней давности, которой открывался «Ревизор» Сергея Арцибашева в Театре на Покровке. И в том, и в другом спектакле уездных чиновников доставляют на встречу с губернатором в горизонтальном состоянии, мертвецки пьяными.
В первый раз это было смешно, от повторения, как известно, шутки редко выигрывают. Становятся видны изъяны. Когда судья поминает Россию, немец-лекарь Гибнер, как и прочие, еле ворочающий языком, приподымает голову и успевает — смеха ради! — произнести два слова: «водка», «балалайка». Зал, надо отдать ему должное, животики не надрывал, реагировал спокойно. Правда, и «более тонкие» шуточки публика пропускала мимо ушей. К примеру, почтмейстер, предлагая коллегам послушать, какие прелести порой встречаются в частной переписке, выхватывает одно из понравившихся ему писем и начинает читать описание театра из романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Зал слушает, затаив дыхание, совершенно не реагируя на хрестоматийные строки. Что поделать?! Пожалуй, и лучше, когда не знает, иначе бы освистала, как тот мальчуган, что в одной сказке признал короля недостаточно одетым.
В телевизионном интервью накануне премьеры на вопрос о том, что изменилось в сознании режиссера в отношении комедии «Ревизор» за годы, прошедшие с предыдущей премьеры, Арцибашев искренне ответил: «Ничего». Судя по спектаклю, это не совсем так. Режиссер действительно заставляет народных и заслуженных артистов повторять мизансцены, когда-то казавшиеся остроумными и вызывавшие благодарный отклик публики маленького театра — спичечного коробка (премьеру играли не на Покровке, а за Садовым кольцом, в полурепетиционном крохотном зальчике). И первый вынос чиновников, и дальше — вынос пьяного Хлестакова, которого кладут на заботливо согнутые и подставленные спины Бобчинского и Добчинского, — все так и было. И финальная сцена — где все чиновники и дамы города предстают голышом — тоже позаимствована из «того» «Ревизора». Но вдохновения, задора, куража, который пронизал тот спектакль от начала и до этой самой финальной развязки, где немы были не только чиновники — замирала и публика, — ничего такого в новом «Ревизоре» нет. Новый — анемичен, томительно-уныл. Редкие шуточки погоды, как говорится, не делают.
Анну Андреевну играет Светлана Немоляева, Городничего — Александр Лазарев, Хлестакова — Сергей Удовик, игравший эту роль и на Покровке. В других ролях — Александр Ильин, Игорь Кашинцев, дальше, кажется, будто бы режиссеру не особенно важно было, кто и что у него будет играть — одни и те же артисты в разных составах готовы сыграть по нескольку ролей. Отдельные несуразности так и остаются непроясненными: например, слуга Осип выходит у Арцибашева прямиком к Анне Андреевне и Марье Антоновне и первый свой монолог относительно образа жизни своего хозяина произносит при них и чуть ли не им. Почему же они не раскрыли отцу и мужу глаза на известные им обстоятельства? Ясное дело — не дает ответа.
Почему Городничий, являясь к Хлестакову и не найдя его в номере, кидается к его вещам и залезает в саквояж? Завидев Хлестакова, так и остается стоять с чужой кладью, с рукою в чемодане. И что? У Гоголя по этому поводу никаких специальных слов нет, а ничего своего, особенного, Арцибашев не придумал. То же случается, и когда к Хлестакову в сцене взятки приходят Бобчинский и Добчинский и вместо денег пугают заезжего гостя ножичком. Дело не в том, что у Гоголя ничего подобного не написано, дело в том, что Арцибашев запутывается в собственных придумках. Перемелется — будет мука.
Надо ли специально упоминать, что из любви к русской музыке Арцибашев заставляет Анну Андреевну с Марьей Антоновной выходить к публике со специально разученным романсом, который впоследствии, перед развязкой, повторяют для тех, наверное, кто не успел оценить всех заложенных в это пение глубоких смыслов.
Хочется сказать, что Сергей Удовик играет все равно замечательно. Обладая органическим, редким комедийным талантом, он одновременно и смешон, местами очень смешон, и удивительно жалок. Хороша и Немоляева, даже очень хороша, хотя общего впечатления они все равно не меняют.
В связи с «Ревизором» хочется сказать несколько слов, как будто бы впрямую к спектаклю отношения не имеющих. Поговорить, прошу прощения, об этических основах театрального дела. Когда Арцибашев, придя в Театр Маяковского, начал с «Женитьбы», перенеся, вернее, развернув свой спектакль с Покровки на академических звезд, это было и понятно, и, наверное, правильно, — театр был в плачевном состоянии, тем более что и Костолевский, и Филиппов играли у Арцибашева на Покровке. Он их «нашел» в этом новом качестве.
Но через несколько лет и публика, и театр имеют право рассчитывать на какое-то внимание. Неприлично заставлять народных артистов повторять мизансцены, придуманные не здесь и не сейчас, надевать, так сказать, пиджаки с чужого плеча, которые — эпоху спустя после премьеры на Покровке — Арцибашев даже не посчитал нужным подогнать по фигуре своего нового академического театра.
Может быть, потому, что сам театр — такой большой, с таким беспокойным хозяйством — ему просто не по плечу?
