Бум-ба-раш!.. Лихое имя взрывается гранатой, грохочет барабанной дробью, гремит медью полковых труб┘ Бумбарашка — домашнее, ласковое, уютное, как печка да завалинка, такое до невозможности штатское прозвище┘

Придуман Гайдаром без расчета на бессмертье. Возрожден на сцене Горьковского ТЮЗа. «Оэкранен» в телефильме и долгие годы любим под фамилией «Золотухин». И вот — четвертое явление героя трудовому народу на подмостках театра-студии «табковсцев».

«Страсти по Бумбарашу» (режиссер В. Машков) — новое осмысление жития бравого солдата, которому чертовски надоело воевать, а хочется совсем простого — быть живым.

События, диалоги, монологи, словесные и песенные, — почти те же, что и в сценарии Е. Митько. Но вот «порядок слов» в пьесе Ю. Кима — собственный. Расставшись с застойным псевдонимом «автор текстов песен Ю. Михайлов» стал Автором. Бумбараш в спектакле не выбирает, в какой цвет «перекрасить» видавшую военные виды гимнастерку. И белый, и красный, и зеленый ему не по душе.

Бандит Гаврила (С. Беляев) в новой версии — единокровный брат Бумбараша (Е. Миронов). Обоих легко представить детьми, деревенскими мальчишками, гоняющими кур по пыльной дороге. Но теперь куры — собственность «плохиша» Гаврилы. И дом, и самовар, и красивая Варя (А. Заворотнюк) — все прибрано к Гаврилиным ручищам, пока мальчиш Бумбараш в войну «играл». Только и осталось общего, что любимая песня┘

Этот самовар с блестящими боками, по-буржуйски пузатый, этот крепкий чистый стол, за которым всем хватит места (художник А. Боровский), заложниками, пленниками кочуют по всему спектаклю. Их отбивают красные от бандитов, белые от красных — как скипетр и державу, как родную землю, которую не поделить.

Власть переменилась, и «неделимый» стол накрывают новой скатертью-самобранкой — боевым знаменем соответственного колера. А Бумбараша, который каждой власти нужен и люб на свой манер, едва не распяли все на том же столе-кресте.

Белые, красные, зеленые в спектакле в равной степени и одновременно и мерзавцы, и милейшие люди.

Атаманша Софья Николаевна (О. Блок-Миримская), бывшая этуаль с драматической (без шуток) судьбой, изящно и небрежно отправит к праотцам марксизма Яшку-коммуниста (А. Мохов). Умей Яшка бросать гранату — действовал бы ею, а не стендом с наглядной агитацией и не томом «Капитала».

Как славно спелся с Бумбарашем «мазурик» Левка (В. Егоров). Ах, и хорош он в элегантных костюме и шляпе, свистнутых, видимо, в модной лавке какого-нибудь недобитого жмеринского «мсье Жака» (под пиджаком, впрочем, ни рубашки, ни манишки). Левка будет также — небрежно и буднично — расстрелян героическим Василием Ивановичем (В. Александров), явившимся на сцену прямехонько из анекдота. А начитанные белые офицеры (А. Неклюдов, М. Хомяков, Д. Щербина) поставят яблоко на голову Бумбараша — как в «Вильгельме Теле» — чтоб палить по живой мишени.

Все они, по очереди становясь в позы конных статуй при полном отсутствии лошадей, излагают программы-максимум — всем подавай, как «кофе с какавой в койку», светлое будущее дорогой России. 

Знакомая музыка В. Дашкевича «овеществлена» не только наизусть известными «текстами» Кима. Она материализована в пластическом решении спектакля, прицельно точном для каждого героя и общих замысла и стиля.

Резкие, убыстренные движения напоминают походку, жестикуляцию персонажей старой кинохроники. Или — как если бы лубок времен германской войны превратился в мультипликацию. Но вдруг герои «каменеют» картинно — будто старинное фото на негнущемся паспарту.

Проводы в солдаты┘ Первая отчаянная пляска Бумбараша застывает на пике иступленного веселья: гармонь в руках разорвалась надвое. Музыка — пополам. И жизнь┘

Танец красноармейцев — гибрид танго из немой фильмы с простодушной кадрилью: кокетливо прижимаются, жеманно отстраняются от нескромных кавалеров нарядные┘ женские платья из реквизированного сундука вместо натуральных партнерш. И такая грусть в этих потешных визави (хореограф А. Сигалова)┘

«Психическая» атака белых — как бы остановленный кадр из «Чапаева». Только Поручик, Князь, Барон и прочие «оболенские» щеголяют последней выправкой┘ полулежа и сидя — словно перед фотографом, который уже поджигает свой магний. 

«Страсти по Бумбарашу» — взрывной, заводной, куражный и победительно молодой спектакль. Разумеется, «нет предела совершенству». В том числе и в овладении мастерством сценической речи. Теперь же, когда поют «бандиты», явственно различимо одно слово, да и то - «хрен». Не сразу действие обретает настоящий темп. Так, Бумбараш совершает свой полет «на воздушном на шару» столь томительно долго, будто по-всамделишному отправился «к германцу в тыл». Издержек — наперечет, и они не заслоняют главного.

Новый Бумбараш-Миронов, конечно, родня золотухинскому Бумбарашу музыкальностью, темпераментом. Но его генеалогическое древо — обширнее, со старыми корнями и новейшими побегами. Герой Миронова — близкий родственник всем Иванушкам-дурачкам из русских сказок, всем Ванькам-встанькам из шуток-прибауток, всем солдатам, варившим «на гражданке» суп из топора, и, конечно, Ивану Чонкину.

Единственная тайна этого мальчиша Бумбараша — совсем не военная: изо всех сил быть живым, быть «своим», а не белым, не зеленым, не красным. Как бы не мечталось о последнем его родителю А. П. Гайдару.

┘В гражданской войне не будет Дня Победы. В финале спектакля — ее «апофеоз» (см. полотна Верещагина и Дали): как дрова в поленнице — мертвые. И только после темноты — вспышка света: все рядом, все вместе — на последней «фотографии» спектакля.