В театре вопрос всегда ставится следующим образом: стакан либо наполовину пуст, либо наполовину полон. В случае со спектаклем «Дон Жуан. Версия», поставленным дебютантом Андреем Шляпиным на малой сцене театра им. Моссовета, стакан полон гораздо более, чем наполовину.

Как мы узнаем из постановки, наполненной энергетически заряженными и часто забавными сценами, именно миф о Дон Жуане можно назвать самым популярным. В одном из эпизодов молодой человек, расположившись посреди сцены, включает свой iPad и начинает читать список произведений, посвященных этому герою. Первые из них появляются в 17 веке, а 18 и 19 вв. число их растет как на дрожжах. Актер все еще продолжает бубнить названия, когда двое коллег уводят его со сцены.

Шляпин выбирает пять произведений из этого списка — А. С. Пушкина, Э. Т. А. Гофмана, К. Бальмонта и В. -А. Моцарта — и объединяет их в одном спектакле. Режиссер не выстраивает единой сюжетной линии, хотя и сохраняет главную нить: Дон Жуан и его слуга приходят в Мадрид в поисках женщины, зародившей в Жуане любовь. Их преследуют «пятнадцать всадников» (этот текст неоднократно повторяется в постановке), которых следует опасаться.

От века к веку миф о Доне Жуане воспринимался по-разному: как история с моралью, философская или романтическая история. В версии Шляпина есть понемногу от каждой из них: три разных Жуана играют отдельные сцены в окружении слуг, любовниц, соперников и досужих мадридцев. Антон Аносов представляет счастливого, беспечного героя, рустам Ахмадеев — более зрелый и сложный характер, а Виталий Кищенко в единственной, но впечатляющей сцене говорит от лица жестокого, искушенного Жуана и представляет саркастическую трактовку эпизода с единственной «настоящей» любовью героя, Донной Анной.
Тон происходящему задает Андрей Смирнов в роли Сганареля, слуги Дон Жуана из пьесы Мольера «Дон Жуан, или Каменный гость». Он жесток, неумолим и даже имеет некоторое моральное превосходство над своим хозяином. В по-настоящему серьезной лекции, прочитанной в манере стэнд-ап комика, Сганарель неспешно анализирует самую уязвимую черту своего господина: его веру в собственную безнаказанность. И вправду, сцена нередко оказывается заваленной трупами, которые оставляет после себя Великий Любовник. 

Самое страшное осуждение обрушивает на голову Жуана его отец Дон Луис. В коротком эпизоде, представляющем, по сути, театр одного актера, Дон Луис посылает горячие упреки не только своему сыну, но и каждому, кто слушает его патетический монолог о деградации общества. Иначе говоря, страстное выступление одинокого актера на пустой сцене направлено на каждого из нас, сидящих в зале. Адоскин виртуозно бросает нам вызов, заставляя задуматься о том, достойны ли мы славы наших предков?

Как бы ни осуждал Шляпин в этой сцене Дон Жуана, другая сцена, у бывшей любовницы Жуана Лауры, заставляет нас поверить в то, что этот герой может по-настоящему тронуть сердце женщины.

Во время стильной вечеринки, организованной в ее доме, Лаура (Вильма Кутавичюте) насмехается над своим последним любовником, Доном Карлосом (Алексей Трофимов), исполняя песню, написанную Дон Жуаном.

Используя фонограмму, живой вокал и дуэтные вокализы с Дон Жуаном-мальчишкой (Аносов), Лаура создает комичную, но в первую очередь чувственную и искреннюю картину глубокой привязанности к Дон Жуану.

И все же, как я отметил ранее, стакан наполовину полон, но наполовину пуст. Составленный из эпизодов спектакль-мозаика не всегда складывается в единую картину. Иногда он кажется тавтологичным, а по временам постановка несется вперед, нарушая связи последующих фрагментов с предыдущими.

Но тем не менее безусловный плюс спектакля — ясная постановка вопросов, о которых нам предлагается подумать. Дон Жуан на протяжении веков. Любовник он или убийца? Человек духа или еретик? Эти вопросы возникают и разрешаются снова и снова, всегда по-разному, создавая своего рода полифонию мнений. Извлекая сцены, монологи и отдельные фразы из их привычного контекста, Шляпин дает нам возможность услышать их по-новому, что весьма увлекательно

Решение художника Александры Дашевской соответствует общей эксцентричности спектакля, основное сценографическое решение — черное пустое пространство. Начиная с пустого пространства, Дашевская вводит в него яркие объекты, которые быстро появляются и тут же исчезают, тени на экране… На сцене появляются куклы и маски, скроенные пластиковые пакеты превращаются в море, а конструкции с веревками и ремнями позволяют осуществлять почти цирковые трюки.

Сценическая версия «Дона Жуана», предлагаемая Шляпиным, свидетельствует о появлении нового интересного режиссера и позволяет нам по-новому посмотреть на легендарную историю, о которой, казалось бы, было известно все…