«Вечер абсурда № 3» Юрского-Вацетиса в Театре Моссовета
На сцене «Под крышей» Театра имени Моссовета Сергей Юрский поставил пьесу Игоря Вацетиса «Вечер абсурда № 3 (Полонез)». Что считать «Вечерами абсурда» № 1 и № 2 — «Предбанник» и «Вечер у товарища Сталина» или другие спектакли Юрского — каждый волен решать сам: абсурдного материала жизни для парадоксальной драматургии много, и для Юрского он интересен весь.Короткие сценки, вспышки-этюды: линза ироничного взгляда выбирает объекты случайно. В сценке «Версаль» посетитель дорогого ресторана пытается добыть у бездушного официанта хоть какой-нибудь еды, не сразу сообразив, что находится в загробном мире. Даже там ему приходится соглашаться съесть то, что есть в меню, а не то, что хочется. В «Прогулке» престарелый умник Сэлинджер находит смысл жизни в газовом баллончике: от его паров он наконец чувствует жажду жить. В миниатюре «Трое в пальто» героям любовного треугольника включают реверс и дают возможность вернуться в ту точку, где еще можно было что-то изменить. Это радость: видеть, что жизнь обратима. Зал покатывается со смеху, наблюдая за движениями на обратной перемотке и слушая обычные фразы в обратном порядке. Завершается вечер «Полонезом»* — ну и что, что балы полонезом открывались, у нас — вечер абсурда!
Театральным воплощением абсурда жизни Сергей Юрьевич считает интуитивный анализ состояния общества, в котором люди не понимают, не слышат, не хотят встать на место другого. И с удовольствием при этом следуют канонам и традициям, которые изжили себя. Придворный танец полонез, где участники шагают парами, обмениваются партнерами, делятся новостями, сплетничают и в это время делают чинный вид, как будто этого вполне достаточно для жизни и правила танца соблюдены, можно считать театральной метафорой происходящего в стране. В «Полонезе» Юрский пройдется сам.
Роль Исидора, уставшего от всего отчаявшегося умника, спеленутого родственниками по его приказу, отвернувшегося от всех и заткнувшего себе рот кляпом, полна горечи. Ему надоело здесь, среди этих людей, но других нет. Времена не выбирают. Исидору хочется сесть в кресло поглубже, с кляпом во рту, и додуматься до чего-то нового. «Всю жизнь я куда-то ходил, кого-то слушал, что-то говорил, пока не понял, что все слова сказаны, котлеты съедены, что осталась пустота. Но пустота не бессмысленна. Она ждет наполнения», — говорит Исидор своему ангелу (Алексей Гришин), который оказался неудачником и не продвинулся по небесной службе. Надеяться можно на себя. С ангелом — поплакать, но жить самому. Просыпаться и идти работать. Эта упрямая рабочая мысль в грустном и трагичном «Полонезе» лежит прямо на поверхности, вытолкнутая на свет из лабиринта абсурда.
