С завтрашнего дня в Миланском театре Паренти начинается мировая премьера спектакля «Дядя Ваня» в постановке Андрея Кончаловского. Затем спектакли пройдут в Тренто, Реджио Эмилии, Венеции
Чехов, пронизанный черным юмором, — вот новая театральная работа московского режиссера Андрея Кончаловского, который возвращается к своему давнему увлечению творчеством великого писателя 19 века, обращающегося к людским тревогам своего времени. Это событие совпадает с празднованием 150-летия со дня рождения писателя. Кончаловский (среди работ которого «Возлюбленные Марии», «Дом дураков»), спустя 30 лет после выхода его киношедевра «Дядя Ваня», высоко оцененного Вуди Алленом, сделал театральную постановку великой чеховской пьесы. Мировая предпремьера спектакля «Дядя Ваня. Сцены из деревенской жизни» состоится завтра. Режиссер выбрал театр Франко Паренти в Милане (до конца недели). Затем единственное представление в Тренто (24), в Реджио Эмилии с 27 по 29 (Театр Ариосто), в Венеции (Театр Гольдони) 1и 2 декабря. Спектакль, с итальянскими субтитрами, исполняет труппа Государственного Академического Театра им. Моссовета. На сцене — четвертая жена режиссера, Юлия Высоцкая.Говорят, что в Вашей нынешней театральной версии «Дяди Вани» присутствует юмор более черный и более злой, нежели в Вашем фильме, снятом 30 лет назад.
«Потому что теперь я наконец-то понял Чехова. Тогда мне было 40 лет, и я еще был очень глуп. Не всем дано быть такими, как Чехов. Он умер в 43 года, но уже к этому возрасту обрел мудрость. Его очень расстраивало то, как трактуют его пьесы, всегда в драматической тональности. Он писал об этом в письмах. Я попытался сделать то, что понравилось бы Чехову, попытался показать всем его юмор».
Что нравится Вам больше всего в его пьесах?
«Я обожаю его эстетику тишины. В его творчестве паузы зачастую важнее слов. Пастернак сказал: Самое лучшее, что я написал, — это тишина“. Чехов писал для того, чтобы сделать обыденную скуку интересной. Но он никогда не давал ответы на жизненно важные вопросы. Настоящие мастера не предлагают готовых рецептов. Если Толстой и Достоевский были Дон Кихотами русской литературы, то Чехов был ее Гамлетом. Первый автор, ответами которого было отсутствие ответов. Он понял, что может просто заставить людей плакать или смеяться, это самое важное. Чехов — это симфония жизни. Не той жизни, которая наполнена трагическими событиями, а обычной, серой, мещанской“, как он сам говорил. Человек не в состоянии смотреть на дерево и видеть, как желтеют его листья. Чехов показывает нам дерево, которое желтеет на наших глазах, благодаря его уникальному отношению к времени… Нам не дано смотреть на жизнь и видеть, как она ведет к смерти. Он же, напротив, был способен видеть жизнь как никто другой. Он не любил героев, он предпочитал людей посредственных, даже глупцов и мошенников. Он любил женщин и клоунов. Во всех его пьесах всегда есть клоун, который ходит по кладбищу между могилами».
Что интересует Вас больше всего как режиссера?
«Поведение действующих лиц. Каждый думает, будто знает, что хорошо, а что плохо, но, в конце концов, как и в жизни, всегда ошибается. Мир изменили шестеро евреев. Моисей, Соломон, Иисус, Фрейд, Маркс: каждый принес свою истину. Потом появился Эйнштейн, который сказал, что всё относительно».
Как Вы сегодня воспринимаете кино?
Оно стало всё больше предназначаться для тех людей, которые не умеют читать. Они только считают деньги, по американской формуле. В театр, напротив, люди идут потому, что помимо умения читать, они хотят научиться думать".
Ваш новый фильм?
«Выходит в следующем году. Работа, вдохновленная Щелкунчиком“».
Ваш сегодняшний взгляд на Россию?
«Все шире становится пропасть между народом и государством. Такая отчужденность характерна только для африканских стран. Российское государство далеко от людей. Поэтому их охватывает апатия. Люди предпочитают скорее умереть, чем сделать что-то, чтобы изменить существующее положение вещей».
