На фестивале «Черешневый лес» показали спектакль «Современника» «Заяц. Love Story»
Театр «Современник» и режиссер Галина Волчек объявили: новый спектакль по пьесе Николая Коляды — это подарок фестивалю искусств «Черешневый лес». В свою очередь уральский драматург Коляда считает написанную им в прошлом году пьесу «Старая зайчиха» подарком к 50-летию «Современника». Учтивый обмен подарочными шоколадными зайками коснулся и двух прекрасных актеров этого театра: Валентину Гафту преподнесли роль Старого Зайца, а Нине Дорошиной, само собой, роль Старой Зайчихи.Про что писалась эта пьеса, лучше всего объясняет сам драматург c помощью персонажа Гафта: «Вот и встретились два одиночества, развели на дороге костер». Одно из этих самых одиночеств по имени Таня (Нина Дорошина) обитает в Москве, гордо носит звание заслуженной артистки России и зарабатывает на жизнь чесом по провинции. Другое одиночество Миша (Валентин Гафт) вкалывает звукарем и осветителем в условном верхнететюшинском Доме культуры. За плечами долгая жизнь и совместное прыганье зайчиками по сцене какого-то провинциального ТЮЗа в пьесе Сергея Михалкова «Зайка-Зазнайка». Вот каждый и допрыгался, до чего сумел. Героиня Дорошиной приезжает покорять верхнететюшинскую публику, загримировавшись под негритянскую певицу Маргариту де Гонзалес, и не подозревает, что никакого концерта не будет, а заманил ее в эту задрипанную гостиницу бывший муж. Для чего? Да просто так. Поговорить.
О чем могут завести разговор два одиночества, персонажи представляют себе смутно. Им на помощь приходит драматург, щедро вываливая перед нами содержимое своих записных книжек. Бережно собранными всюду, где только возможно, фольклорными драгоценностями Николай Коляда действительно богат и славен. Что Дорошина, что Гафт — оба так и сыплют шутками да прибаутками. Где частушку вставят, где словечко меткое пахучее. Но мелкими филологическими радостями знакомство с пьесой Коляды, по сути, и ограничивается. Актеры могут сколько угодно потешать публику, а тем временем сюжет буксует, человеческие отношения между героями не выстраиваются. А костру разгораться не хочется, вот и весь разговор.
Нина Дорошина демонстрирует отличную физическую форму, носясь по гостиничному номеру в негритянском обличье и жизнерадостной мини-юбке. Валентин Гафт вообще никого не играет, а просто выходит на сцену таким, как он есть, — достойным талантливым актером, за плечами у которого долгая жизнь и великие роли. Иногда, устав выеживаться и потешать почтенную публику фольклорной коллекцией Николая Коляды, он разбавляет свой текст эпиграммами собственного сочинения и монологом Отелло, который читал когда-то в спектакле Анатолия Эфроса. Поскольку играть им по-прежнему решительно нечего, то Дорошина чем дальше, тем больше переходит на отчаянные вопли, а Гафт на глазах скучнеет. Вынеся в заголовок своего спектакля слово love, Галина Волчек пытается спасти дело тем, что в какой-то момент заставляет немолодых героев броситься друг другу в объятия. Но выглядит это нелепо, тем более что сразу после этого публику опять начинают потешать необязательным трепом. Впрочем, о своей обязанности быть трогательным умелый драматург Коляда тоже помнит и в конце пьесы вставляет несколько бьющих на жалость реплик о «проклятой жизни» и о том, что «мы не одуванчики, мы бессмертники». Но почему-то героев совсем не жалко. Жалко актеров.
