Так объяснялся в любви Валентин Гафт Нине Дорошиной на премьере «Современника»
Имя уральского самородка Николая Коляды, которого не слишком радужно приняли московские критики, вновь засветилось в репертуаре «Современника». Художественный руководитель театра Галина Волчек выпустила еще одну премьеру по его пьесе, на сей раз по «Старой зайчихе». Главные роли сыграли Валентин Гафт и Нина Дорошина. С легкой руки Гафта спектакль получил игривое название «Заяц. Love story».Николай Коляда — известный драматург и режиссер, руководитель екатеринбургского «Коляда-театра» — не страдает заниженной самооценкой, сам себя величает «солнцем русской драматургии» и, как некий гуру, передает свои знания избранным ученикам. Самые успешные из них — Василий Сигарев и Олег Багаев — уже завоевали московские подмостки. Ежегодно Коляда выдает по 6-7 новых пьес (всего их набралось более семидесяти), и лучшие из них первым делом посылает в «Современник», своей самой именитой почитательнице Галине Борисовне Волчек. «Старую зайчиху» он написал специально для любимого московского театра в расчете на давно не игравших Валентина Гафта и Нину Дорошину.
Те, кто видел прежние пьесы Коляды в «Современнике» — «Мурлин Мурло», «Мы едем, едем, едем», «Уйди-уйди», — отлично знали, какого рода историю придется посмотреть. Критикам и вовсе ходить на «Зайца» было необязательно: заранее известно, что речь пойдет о далекой-предалекой провинции, об убогих-преубогих людях и о том, как безрадостно и бесперспективно проходит их никому не нужная жизнь. Ожидания не обманули. «Заяц. Love story» — продолжение длиннющей и единственной темы Коляды, которую он, по-видимому, еще в школе почерпнул у Некрасова из поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Действие — если можно так назвать два часа ругани и взаимных оскорблений — происходит в гостиничном номере богом забытого северного городка. За окном — серый урбанистический пейзаж, в комнате — обычная гостиничная обстановка с ванной, кроватью и пальмой на стене. Пальма в городе, где царит 40-градусный мороз, — такая же нелепость, как все, что происходит на сцене.
К московской актрисе, приехавшей на гастроли исполнять роль заезжей афроамериканской певицы, является нежданный гость: алкоголик в черном чулке на голове. Вскоре выясняется, что это ее бывший муж, с которым они не виделись тридцать лет, а когда-то вместе играли зайцев в детском спектакле «Зайка-зазнайка». Могла бы выйти неплохая романтическая история, если бы не грубый, переполненный не самыми удачными шуточками и стишками текст. Вместо чувств и заявленной лавстори нам предлагается стать свидетелями отвратительнейшей перебранки спившегося актера-неудачника и «облезлой негритоски», одетой в розовые перья и немыслимое платье зелено-желто-сиреневых цветов.
Нина Дорошина, запомнившаяся зрителям как Надька из фильма «Любовь и голуби», разгуливает в мини-платье попугаичьей расцветки, танцует у шеста, раздвигая ноги, и демонстрирует залу свое нижнее белье. Интеллигентнейший артист Валентин Гафт в роли алкоголика-бомжары восклицает: «Поцелуй меня с разбегу — я за деревом стою», «Мать-перемать, будем в шахматы играть!», «Здорово, ты бык, а я корова. Бык останется быком, а корова — с молоком»┘ На эти шутки в «Современнике» реагировала только галерка, но не партер, сплошь состоящий из VIP-персон (Владимир Спиваков, Леонид Парфенов, Александр Флярковский, Левон Оганезов, Александр Масляков-младший).
Впрочем, даже в безжизненной комедии можно разглядеть при желании глубокий смысл и обширный замысел режиссера. Можно, например, вспомнить, что последние годы Галина Волчек не раз высказывалась о распаде репертуарного театра, жалуясь на то, как растаскивают труппу по антрепризам, сериалам, ток-шоу, в которых тонут таланты, силы, индивидуальности лучших актеров. По сути, «Заяц» — продолжение этой болезненной темы или даже грозное предупреждение артистам: мол, вот что может с вами случиться, если приоритетом станет гонорар. А для Гафта и Дорошиной «Заяц» — своего рода исповедь, как для Александра Калягина исповедью стала недавняя премьера театра Et Cetera «Подавлять и возбуждать».
Театральная жизнь — вообще, излюбленная тема режиссеров и артистов, и им не важно, что зрителей она волнует меньше всего. Несложившаяся карьера, несыгранные роли, отсутствие личной жизни как плата за успех — Дорошина и в особенности Гафт разыгрывают актерские трагедии с серьезностью героев чеховской «Чайки», а между тем в драматургии Коляды не предусмотрено для этого ни слов, ни поступков, ни атмосферы. Потому-то гафтовские грустные глаза так противоречат назначенной ему примитивной роли, потому так неестественно смотрятся слезы на вымазанном лице Танюхи-негритоски┘
В «Современнике» получилась скорее история о неминуемо подступающей старости, об одиночестве и беспомощности человека перед смертью, о тоске по сцене, где так немного предстоит сыграть┘ В этой пьесе много личного: обрывки сыгранных ролей, гафтовские эпиграммы, любимые песни, а сквозь них — струйкой крови сочится огромное желание жить долго и бесконечно. Неслучайно пьеса Коляды обрывается раньше времени и заканчивается словом «бессмертны». «Мы будем жить вечно, замолчи! — в истерике повторяет героиня. — Мы бессмертны, бессмертны». И хотя любовь не воскресла, а обещанные гастроли оказались «заманухой», она все равно устроит концерт, чтобы рассказать людям «про пальмы, про берег, про пляж, про загар, про сомбреро», про другую, лучшую жизнь. Жаль, что обещания не сбываются, и мы не увидим ни «жутко смешной пьесы», ни «другой жизни». Да и на бессмертие вряд ли можно рассчитывать.
