Премьера «Продукта» в театре «Практика»
К премьерам в театре «Практика» готовятся так серьезно и загодя, что к официальному первому представлению новый спектакль успевают сыграть раз десять, а то и больше. В начале октября прошла официальная премьера пьесы британского драматурга Марка Равенхилла «Продукт», первые публичные показы которой состоялись еще летом, то есть в прошлом сезоне.В пьесе Равенхилла всего два действующих лица, голливудский продюсер и не менее голливудская актриса, звезда. Он предлагает ей роль и за час фактически разыгрывает перед ней всю картину, от начала до конца. Один — за всех. В театре «Практика» число персонажей сократили вдвое, зато продюсера играет звезда — Александр Филиппенко. Зрелые, «остепененные», во всех отношениях народные артисты вообще очень редко соглашаются участвовать в сомнительных проектах вроде той или иной «новой драмы», так что Филиппенко уже заслужил аплодисменты — за дерзость, за поиски новых путей.
Впрочем┘ Актер узнаваем с первой секунды, когда актер и зрители впервые встречаются — соприкасаются — взглядами. Интонации, мимика, чрезвычайно затейливая, дьявольски обаятельная (весь сонм злодеев, мелких и крупных, сыгранных им, выстраивается в одну шеренгу) подвижность поджарой, молодецкой фигуры — так и кажется: еще чуть-чуть, предисловие закончится и уступит место бытописанию Зощенко или равнинному слогу (с непременными подпрыгиваниями на рытвинах и ухабах!) «Мертвых душ»┘ Да разве этот продюсер не такая же мертвая душа, не такой же фантом — еще чуть-чуть и упырь! — как Елисавет Воробей? Или┘ был там еще другой, по фамилии Неуважайкорыто?.. Кажется, так — всех мертвых душ не упомнить.
Филиппенко крутится, как уж на сковороде, пересказывая какую-то несусветную белиберду, впрочем, совершенно в духе голливудских «исторических хроник»: башни-близнецы, героиня, проживающая в Лондоне, в большой квартире типа «студия» (так, в именительном падеже, из раза в раз выдает эту студию герой Филиппенко, превращая эту самую большую квартиру-студию в одну из лакомых реприз, уже не эстрадного, а почти циркового свойства). Она знакомится в самолете с большим и красивым арабом, как потом выясняется — террористом, потом в ее квартире появляется Усама и указывает цель — Евродиснейленд┘ Бред, настоящий кинематографический бред — хороший бюджет и соответствующие ему актеры непременно обеспечат фильму приличную кассу. Плюс — как можно забыть! — сюжет, захватывающий и чрезвычайно злободневный. Даже не верится, что актриса артачится — где ее социальное чувство? Неужели растеряла в путешествиях по африканским приютам?
На афише, оформленной в стиле нынешних киноплакатов, кроме имени автора и переводчика (Татьяна Осколкова) значится и режиссер — Александр Вартанов. Где-то уже довелось прочесть, что в работе он был деликатен, старался избежать насилия над актерской природой. Узнаваемость манеры в каждом повороте головы, в каждую минуту спектакля, честно говоря, позволяет высказать осторожное предположение, что Филиппенко в данном случае обошелся собственными режиссерскими силами, имея за спиной немалый опыт самостоятельного существования на сцене и на эстраде. Вообще-то, наверное, правильно сделали, что отказались выделять ему на уговоры актрису-звезду. Ему одному находиться на сцене — естественнее. Так он свободен! Местами — феерически. Кстати сказать, если бы мне пришлось рекомендовать кому-то из знакомых спектакль из новых, который доставит удовольствие, я не задумываясь посоветовал бы сходить на «Продукт». И сам, не сомневаюсь, пойду посмотреть его еще раз. Но┘ два слова о недостатках: «освободившись» от партнерши, герой должен был найти партнера в зрительном зале. Надо было уговаривать уже не актрису — надо было убедить публику в необходимости сыграть эту роль. И тут, предполагая кое-какие затруднения — ну с чего бы играть всю пьесу, разыгрывать весь сценарий от начала и до конца, если предложение принято с порога, с первой секунды?! — надо было придумать пару-тройку аргументов, иначе говоря, смену интонаций, другую игру. А Александр Филиппенко играет все время в одну и ту же. Чрезвычайно увлекательно, но - неизменную, с первой до последней сцены.
В какую-то секунду, в какое-то мгновение, наверное, должен был пробрать страх или даже ужас (какой же бред нам выдают за очередное откровение?! с какой ловкостью┘). Но актер как будто бы жалеет публику и всякий раз выглядывает из-под маски продюсера эдаким арлекином, сатиром. Всё — шутки, шуточки┘ Момент совращения, растления исключен.
Логику подобного «вегетарианства» можно найти лишь в том, что этого добра (в смысле — растления и совращения) хватает и без «Продукта», который, путаясь в каких-то сложно контролируемых ассоциациях, почему-то так и тянет назвать «Нормой».
