Счастье помогло
Живость изложения не отменяет тут глубины постижения платоновской прозы. Карбаускис смог из неоконченного, но довольно громоздкого романа вычленить ясный и очень личный рассказ о погибшей любви, смог найти точный и емкий визуальный ряд этого спектакля (его действие разворачивается не в стране, не в городе, не на производстве, а в гардеробе: вот она модель мира — встань в очередь, возьми номерок). Смог за социальными проблемами обнаружить проблемы иного, бытийственного порядка, которые он решает с упорством и талантом вот уже много лет — всю свою творческую жизнь. Он сумел, наконец, увлечься Платоновым, так же, как и он сам, завороженным темой смерти, но не до конца поверить ему. В романе «Счастливая Москва» герои отказываются от радостей жизни и любви ради абстрактных идей, но Платонов не развенчивает идеи. Он скорее развенчивает жизнь и природу, не приспособленные к тому, чтобы эти идеи воплотить. Карбаускис жизнь ставит выше идеалов. Человеческие привязанности выше идей. И спектакль, собственно, об этом. Он о высокой ценности личного счастья и о возможности любви.