В только что реконструированном Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко показали «Травиату» Верди. За первую оперную премьеру на старом-новом месте торжественно выдали спектакль двухгодичной давности с «клубничкой» той же свежести.

Эта «Травиата» уже исколесила на автобусе половину США и была показана в Екатеринбурге, на малой родине постановщиков — режиссера Александра Тителя и дирижера Феликса Коробова. Наконец, настал черед и московской презентации, которая оказалась с сюрпризом. Под названием «стриптиз в опере».

Тех, кто не уехал из театра в антракте, ждала махровая развлекуха — шоу с раздеванием под аккорды старика Верди. Девушки и юноши, среди которых нашлось место и чернокожему Тарзану, профессионально потрясли своими прелестями и быстро удалились. В финале этого вставного ревю режиссер явно рассчитывал на аплодисменты, но в зале повисла неловкая тишина. Не от ханжества, а из-за неуместности произошедшего.

Стриптиз в опере отнюдь не новинка. Три года назад венецианский La Fenice, как и театр на Большой Дмитровке, после пожаров и реконструкции открывался «Травиатой» в постановке Роберта Карсена, с такой же сценой на том же месте. Удивительно, сколь схожим бывает режиссерское мышление. ..

Однако, так или иначе, стрип-шоу — единственное, чем запомнился московский спектакль. Все остальное было чистой банальностью. Самые драматические моменты сюжета, будто нарочно, чтобы понизить градус вердиевской музыки, были разбавлены глупейшими бытовыми деталями. То служанка Виолетте носки начинает натягивать, то помогает Альфреду обуться. Отчитывая несчастную Виолетту, отец ее возлюбленного без всяких комплексов валится на ее кровать и с комфортом там располагается. А чтобы проиллюстрировать избитую сентенцию «Виолетта — падшая женщина», режиссер то и дело валяет героиню по полу. Бедные певицы лишены малейшего шанса быть естественными на сцене.

При этом молодой тенор Алексей Долгов поет Альфреда хоть и не без явных технических и стилистических промашек, но красиво и чувственно. А Виолетту очаровательной Хиблы Герзмава слушать одно удовольствие. Но музыкальная изысканность, как, впрочем, и настоящая любовная страсть, этому спектаклю не нужна.

Сценограф Владимир Арефьев создал на сцене обстановку провинциального дома свиданий в красно-бело-черных тонах. Основной элемент декора — огромные прозрачные колбы, очень похожие на аквариумы. В которых невидимая воздушная струя рождает вихрь из разноцветных лепестков. За этой стеклянной стеной и умирает Виолетта. Вот она — иллюстрация самозабвенного восклицания из первого акта “Di volutta nei vortici perire!” — «Погибнуть в водоворотах сладострастия!». Нет ничего более старомодного и дискредитирующего искусство, чем прошлогодний авангард.

При подобных обстоятельствах в западных театрах примадонны часто покидают постановки, опасаясь за свою репутацию. Но в наших театрах, живущих согласно штатному расписанию и Трудовому кодексу, равных и для уборщицы, и для солистки, подобное невозможно. Поэтому Хибла Герзмава до дна испила чашу режиссерского примитива. А вместе с ней — и публика.