В Москве появилась новая «Травиата»
На основной сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко состоялась долгожданная первая оперная премьера после ремонта. Один из самых необходимых всем театрам шлягеров — «Травиату» Верди, поставленную режиссером Александром Тителем и дирижером Феликсом Коробовым,- посмотрела и послушала ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.Первое, что, конечно же, будут говорить про новую работу худрука театра Александра Тителя,- что в ней есть стриптиз. Совершенно настоящий. Ну, не совсем окончательный, но все-таки с грудями, задницами и бильярдными киями вместо шеста — все очень симпатичное на вид. В этом смысле кульминация спектакля приходится на сцену бала у Флоры, где, пока не пришла Виолетта под руку с бароном Дюфолем и не разразилась вся эта неприятная сцена со швырянием в нее денег обиженным Альфредом, массовку на сцене и публику в зале всем, чем могут, развлекают участники Erotic Dance Show, имена которых в программке не обозначены.
Выглядят они профессионалами из какого-нибудь ночного клуба, и для пиара спектакля это, наверное, сильный ход. Но для самого спектакля — это все равно что удар под дых. И не потому, что Верди жалко — он сейчас и не такое выдерживает. А потому, что честный и простодушный стриптиз, отделенный от потребителя оркестровой ямой, выглядит глупо, большим искусством все равно не становится и вместо удовольствия доставляет ощущение дискомфорта. Как будто ты случайно дернул дверь незапертого, но занятого туалета.
К тому же к содержанию спектакля эти соблазнительные персонажи обоего пола в общем-то не имеют никакого отношения, а только отвлекают внимание. Это — вроде костылей, из-за которых кажется, что господин Титель как будто чего-то недоговаривает, пугается, прерывается на полуслове, недооценивает себя, а заодно — свою публику, своих артистов и своего дирижера Феликса Коробова, работой которого в этом спектакле стоит только гордиться: такого точного и выразительного оркестра из ямы в этом московском оперном сезоне еще не слышали. Да и сама постановка, при всей своей неровности, не выветривается после последнего аккорда, а настойчиво требует о себе думать — а это очень редкое качество, и им мы обязаны не обнажающимся телам, а иногда обнажающимся человеческим душам.
Между тем есть и другие костыли — декорации, придуманные Владимиром Арефьевым. Это длинные, прозрачные, вроде бы загадочные и, наверное, удобные для транспортировки (до Москвы спектакль уже был показан в Америке и Екатеринбурге) кубы-аквариумы, внутри которых в самые волнующие моменты действия (например, во время этого самого швыряния денег) начинает клубиться что-то белое и беспокойное. Как будто иначе до нас не дойдет, что дело швах, что взвинченный, закомплексованный Альфред (актерски точная работа Алексея Долгова) меряет свою состоятельность лишь возвращенными долгами и женской верностью, а нахрапистый барон (хорошо вжившийся в образ Роман Улыбин), будто Владимир Жириновский, плескающий Альфреду в лицо бокал какой-то жидкости,- лишь способностью унизить другого. И все это — исключительно из области мужских боданий, а на Виолетту и барону, и Альфреду, и его папе Жоржу Жермону (солидный, деловитый и радующий ровным вокалом Евгений Поликанин), который выражает сочувствие, засунув руки в карманы, в общем-то наплевать.
Основная Виолетта в театре — Хибла Герзмава, едва ли не главная на сегодняшний день действующая певица Москвы. Эта партия очень идет ее голосу, и роль она способна насытить сладкой и, увы, абсолютно бессмысленной жаждой женской мести, ради которой не жалко и умереть. Эта мечта прорывается уже во время ее дуэтной сцены с Жермоном-старшим. Только бы Альфред со своим папашей пришли, увидели бы и поняли, как они были не правы. Самый отчаянный момент — в финале, когда она, некрасивая, в ночной рубашке и носках, уже умирает, а их - все еще нет. Тут даже хочется спектакль и закончить, потому что ничего нового приход Жермонов не прибавляет — ну, пришли, увидели и прекрасно себе остались жить дальше. Как после стриптиза.
