Пресса

Оборотни в сутанах

Сведя свой бренд к трем буквам, скинув с «корабля современности» статус академического, Художественный театр усилил работу по вливанию молодого вина в старые меха. В данном случае под «старыми мехами» стоит понимать память о легендарном «Тартюфе» Анатолия Эфроса со Станиславом Любшиным в заглавной роли.

У искрометного и изящного как фейерверк на пленэре эфросовского «Тартюфа» финал выглядел зловещим отточием: разоблаченный, повязанный и уже успевший выпутаться лицемер Тартюф вновь возникал на авансцене, в то время как освобожденное семейство Оргона праздновало победу где-то на уровне задника. Тартюфов яд отравил этот мир, о чем веселые и свободные победители зла еще не догадывались.

Нина Чусова — из режиссерского поколения next. На жизнь она смотрит не то что бы оптимистичнее, но забавляется ее диковатой прикольностью. У нее честное семейство простака-громилы Оргона (Александр Семчев), которого зомбировал святоша Тартюф (Олег Табаков), оказывается втянутым в некую разборку оборотней и, что называется, еле ноги уносит. Тартюфа Нина Чусова наделяет свитой — похотливый слуга-лилипут (Владимир Федоров — Дядька Черномор из фильма «Руслан и Людмила») и две секс-бомбы дуэньи (Варвара Шулятьева и Юлия Галкина). А эти «геллы с азазеллой» неожиданно оборачиваются стражами порядка и своего «воланда» арестовывают. Но в первую очередь ее «Тартюф» — о какой-то топорной наглости и неизобретательности зла сегодняшнего, которому даже в одежды благочестия рядиться лень.

Тартюф Олега Табакова прет напролом к своей цели — подмять под себя как можно больше, особо даже не заботясь о стратегии и тактике. Овладев дарственной на дом Оргона, его Тартюф даже до суда дело не доводит, а просто переодевается судебным приставом (Лоялем) и возвращается дограбить награбленное. Тартюфа — пахана с властью Кашпировского времен ранней перестройки — Олег Павлович играет с таким. .. аппетитом, точно Пантагрюэль, которого подержали на диете, а потом допустили к праздничному столу. После аскезы в «Комнате смеха» Камы Гинкаса, епитимьи в виде интеллектуальной драмы «Копенгаген» или почти исповедальной роли в «Последней жертве» Табаков жадно добирается до чистой комедийности, жирно намазывая на текст слащавые слезы, гримасы, недвусмысленные жесты и все свое победительное лицедейство. Из исполнительниц женских ролей выигрышней всего смотрится Марина Голуб в роли деятельной служанки Дорины —актриса щедро вложила в эту роль совсем некомедийную страсть.

Но важнее всех концепций выглядит у Нины Чусовой желание и умение обыграть, да повычурнее (подстегнув темп и задав бойкий ритм), любую ситуацию или даже внешность актеров. Собрались, скажем, на одной сцене три толстяка — Семчев, Роман Хардиков (Дамис) и Сам — так Нина Чусова устроит им разминку сумоистов и по кружке пива («Толстяк»?) в придачу вручит. Клеант (Авангард Леонтьев) в запале взлетает на стол, как петух.

Орган в припадке истовой преданности так отрицает свою способность подозревать Тартюфа, что его щеки разлетаются, как у отряхивающегося бульдога. Эль-мира (Марина Зудина предсказуемо хороша) разоблачает похоть Тартюфа не в гостиной, а в морских волнах, и когда тот овладевает отважной женушкой, Эльмира уже борется не столько за свою честь, сколько за свою жизнь — вот-вот утонет.

Так весь спектакль складывается в один сплошной бойкий аттракцион, из которого Нина Чусова не стала выводить какую бы то ни было мораль, попросту заменив ее на дефиле «классицистических» костюмов от Павла Каплевича.
Ольга ФуксВечерняя Москва12.11.2004

Уважаемый пользователь!
Сайт нашего театра использует cookie-файлы для улучшения своей работы и опыта взаимодействия с ним.
Продолжая использовать этот сайт, Вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.

Согласен

×