Театр Моссовета на днях представил премьеру спектакля одного из самых амбициозных режиссеров Москвы — Виктора Шамирова. На этот раз пьеса «Бог» американского кинодраматурга, режиссера и актера Вуди Аллена стала по
В подзаголовке спектакля стоит: «Древнегреческий домашний спектакль». И если с прилагательное «древнегреческий» употреблено вполне служебно, то эпитет «домашний» выбран исключительно по делу. Это действительно «домашняя театральная радость». Раньше такие опусы называли капустниками, показывали по одному разу и только для своих. Теперь подобную «капусту» многие театры включают в репертуар, продают билеты и пытаются приобщить к своим посиделкам широкую массу зрителей. В антракте зрителей (чтобы те окончательно почувствовали себя желанными гостями) угощают красным и белым вином из глиняных чашечек. В гостях не принято спрашивать, почему сын хозяев, встав на табурет, читает то или иное стихотворение. В «Боге» актер Александр Яцко также ни с того ни с сего вдруг продекламирует вам оду Державина: «Я телом в прахе истлеваю, умом громам повелеваю». Прочтет красивым голосом, с выражением. И стихи прекрасные. Какое отношение они имеют к сюжету, Вуди Аллену или смыслу данной постановки? Да никакого. В конце концов, должны ли домашние посиделки иметь какой-то смысл?У Вуди Аллена незадачливый древнегреческий автор пьесы пытается создать произведение, которое бы выиграло театральную Олимпиаду. Он советуется с пропойцей-актером, вмешиваются друзья-соседи, участвуют зрители (в зале должна сидеть одна «подсадная утка»), приходит подозрительный шаромыга, который оказывается Зевсом. И вся эта компания азартно спорит об искусстве, о жизни, о ее смысле или отсутствии оного. На сцене театра Моссовета в «домашних» древнегреческих хитонах автор, которого играет сам режиссер Виктор Шамиров, обсуждает с протагонистом (Гоша Куценко) судьбы отечественного театра. «Греческий театр развращен антрепризой», — вздыхает Шамиров. И в ответ благодарно смеется зрительный зал, угадывая, что речь о своем, наболевшем. «Хоть бы раз, суки, дали премию!» — продолжает жаловаться автор. Несколько лет назад московские критики более чем резко отозвались на премьеру антрепризной «Трактирщицы» Шамирова. И цитаты из их рецензий теперь украсили спектакль: «Обо мне писали: вон, дескать, из театра!». Публика премьеры радостно ловит намеки и аллюзии. А когда актеры предложили зрителям принять участие в их беседе кроме запланированной «подсадки» — Динары из Алупки (Яна Львова), — на сцену неожиданно вышла симпатичная владелица косметического салона, с которой актеры решительно не знали, что делать.
Второе действие, где изображается собственно представление древнегреческой пьесы на Олимпиаде, решительно не задалось по ритму и смыслу (пародия на спектакль на котурнах оказалась довольно вымученной). Виктора Шамирова споры о Боге увлекли явно меньше, чем споры о критиках и сегодняшнем театре. Как положено, машинка, на которой должен был появиться deus ex machina, сломалась в самый решительный момент. После чего нам торжественно объявили, что Бог умер и все позволено.
А в конце спектакля за деревянный круг сел бородатый мужик в измазанном комбинезоне. И не торопясь, на наших глазах ловко вылепил чашку, потом глиняный кувшин, налил в него воды. И стало понятно, что два часа, пока шло бессмысленное действие, простаивал полезнейший инструмент и терпеливо ждал своего выхода человек, который умеет работать легко, красиво и точно.
