Сезон в разгаре, и чеховский МХАТ наконец-то выпустил первую премьеру на своей основной площадке. Премьеру совершенно очаровательную: хорошенькая, в великолепных туалетах Марина Зудина; уютная Наталья Журавлева; очень смешная Ольга Барнет (все-таки к лицу ей характерные роли); роскошный Олег Табаков (очень идут ему нарукавники, гамаши на пуговках, часы с цепочкой, увесистая связка ключей)┘ В углу экран — как окно; за окном сменяются городские пейзажи — крыши Замоскворечья, дым над фабричными трубами, залитый огнями особняк┘ И снег, снег, снег. На сцене, на экране. У Островского дело происходит летом, точнее — в августе, но режиссер Еремин уверен, что мело, мело по все земле, когда Юлия Павловна Тугина была страстно влюблена, а затем подло обманута Вадимом Григорьевичем Дульчиным. Персонажи кутаются в меха, отряхивают воротники и шапки, грациозно сбивают легкий снег с каблучка, кряхтят, оттаивая в комнатах, и кажется, даже носы и щеки у них порозовели с холода. Морозом разрисованы витрины купеческого клуба, и в вихре хорошей русской метели Дульчин делает предложение Прибытковой.
Пусть поверх программки указан небывалый доселе жанр — «пьеса в двух частях» (если со всей точностью, то «Последняя жертва» — комедия в пяти действиях, а спектакль пьесой не называют даже первокурсники театральных вузов), но обе части по отдельности и в целом оставляют приятнейшее впечатление. Как говорил Карабас-Барабас, это просто праздник какой-то.
Юрий Еремин разошелся не на шутку: только в текущем сезоне он делает уже третий спектакль («Тень» в РАМТе и «Дама! Дама! Еще дама!..» под крышей Моссовета нами своевременно обозревались и рецензировались). Его отношения с классикой носят все более товарищеский, партнерский, равноправный характер. «Последнюю жертву», написанную в 1878 году, Еремин перетащил примерно в 1910-й. Флор Федулыч, разумеется, оказавшийся в спектакле главным героем (а при наличии Табакова иначе и быть не могло), решает деловые вопросы по «аппарату». В кабинете у него два граммофона красного дерева, и золоченый раструб транслирует «Аве Марию» Шуберта, неожиданно напоминая зрителям про Обломова и Ольгу Ильинскую┘ Племянника своего Лавра Мироныча (Валерий Хлевинский) солидный русский капиталист развлекает не живописью по стенам, а демонстрацией нового фабричного цеха. Это уже не просто купец, бери выше. Человек не просто торгует, человек дело делает.
Сам Лавр Мироныч, тип легкомысленный, но продвинутый, знакомит гостей с новинкой энтетеймента — синематографом. Мелодраму «Жизнь за жизнь» начинают показывать к концу первого акта, а досмотреть ее - в соответствующем музыкальном сопровождении — может всякий, не покинувший зал при антракте.
При этом никак нельзя утверждать, что «Последняя жертва» Еремина — это чиста я стилизация. Спектакль свободен и не строг, и именно по причине его модерновости (во всех смыслах слова) лично я убрала бы из текста пассаж про здоровье Папы Римского. «Жив он, нет ли - нам-то что?..» — звучит довольно-таки бестактно. Папу жалко┘
Увлекшись картиной благосостояния Российской империи до 1913 года, Еремин допустил ряд огрехов. Например, Юлия Павловна будто бы прошлой зимой, то есть ровно год назад, посещала фабрику вместе с супругом (это Еремин выдумал), а в действительности у нее года полтора как длится роман с Дульчиным, супруг же приказал ей долго тратить свои денежки и того ранее. Но самое интересное — Дульчин в спектакле Еремина абсолютно не смотрится. Не то чтобы Сергей Колесников плохо играл, хотя звезд и даже снежинок он с неба не хватает, — просто в купеческом миру Вадиму Григорьевичу гарантировано свое обаяние, свой романтический ореол. А в мире цивилизованного капитала гемблинг (болезненное пристрастие к игре, патология азарта) кажется не роком, не пороком, а чем-то вроде бородавки на носу. Увертюре прошлого века в качестве героя-любовника больше подошел бы кокаинист и извращенец, бледный, как Пьеро, гибкий, как водоросль, и практичный, как┘ Дульчин. У Аверченко, кажется, есть рассказ — беседа двух дамочек в купе. Одна замужем за купцом, другая — за модным поэтом. И выясняется, что второй еще жаднее и мелочнее первого. С еще большим сладострастием купоны стрижет┘
В «Последней жертве» кто-то играет лучше, кто-то хуже, но в целом ансамбль не распадается. Приятно изумил Игорь Золотовицкий в роли ростовщика Салая Салтаныча. Дарье Юрской (Ирина Лавровна Прибыткова) надо срочно ставить голос. Наталья Бочкарева (вдова Пивокурова) с наштукатуренным лицом и гротескными повадками словно бы явилась из фильма «Красавец-мужчина», руша к чертям все границы эпох и времен. Зудина с ее природной способностью легко плакать и попыткой задушить себя подвенечным платьем практически тянет на Офелию, а Табаков необычайно трогателен в этой искренности: он действительно в эту Тугину влюблен и по-настоящему о ней горюет, и даже финальное торжество Флора Федулыча окрашено горьким привкусом печали. Как это всегда бывает у тех, кто любит всерьез.
Вообще — к чему дульчины, если есть на свете мужики, разбирающиеся, какой поцелуй дорогого стоит?! Вот вам экономия — не политическая, но любовная. Великая тоже наука.
Среди VIP-гостей на премьере присутствовал Владимир Машков, загорелый докрасна и красивый, как полубог (то есть бог, которому стукнуло сорок, и он этим обстоятельством слегка смущен). Машков недавно закончил снимать кино по «Матросской тишине» с собой в главной роли, сейчас проводит дни в монтажной, а «Жертву» посетил, дабы, по собственным словам, «посмотреть на учителя, напитаться энергией». И хитрый волчий прищур┘
Машков смотрел на учителя, соседи украдкой разглядывали Машкова. Рядом с ним поневоле чувствуешь себя умалишенной фанаткой, Ириной Лавровной. Так и хочется сказать: «Он один в Москве, другого такого нет┘».
«Последняя жертва» — вещь во всех отношениях современная и актуальная. Она игралась во МХАТе в середине 1940-х (учитель Табакова, Василий Осипович Топорков, был тогда Дергачевым); существует фильм Петра Тодоровского 1975 года; телеспектакль в постановке Михаила Казакова с Янковским — Дульчиным; я в свои студенческие годы обожала полумюзикл «Жертва века» в «Маяковке» с Гундаревой и Джигарханяном (Андрей Гончаров выбрал для афиши первое авторское название пьесы); ну и Марк Захаров обещает в нынешнем сезоне выпустить свою «Последнюю жертву»┘
Как видите, искусство требует жертв и недостатка в них по-прежнему не знает.