Алан Эйкборн, «Синтезатор любви». Театр им. Маяковского. Постановка Леонида Хейфеца, сценография Сергея Бархина
За четверть часа до начала премьерного «Синтезатора…» великий театровед и англоман Алексей Бартошевич поведал мне в приватной общеобразовательной беседе, что Алан Эйкборн — самый популярный сегодня британский комедиограф, мужчина в полном расцвете творческих сил (годиков так приблизительно шестидесяти пяти), и пьесы его с успехом идут по всему миру, только в России они пока еще малоизвестны. «Тамошние высоколобые критики, — заключил Алексей Вадимович, — говорят про Эйкборна, будто бы он драматург чисто коммерческий. Однако, по-моему, вся его коммерция заключается в том, что он очень смешно пишет…».На этом многообещающем месте повествование оборвалось, поскольку в зале погас свет, и мы столкнулись с искусством. Причем лоб в лоб. А еще минут через двадцать возникла острая потребность развернуться к ученому соседу, дабы предъявить ему обвинение в недобросовестной рекламе. Первый акт «Синтезатора любви» оказался катастрофически не смешным. Молча любоваться стильными черными кирпичиками от Бархина да пару раз кисло хмыкнуть — вот все, на что мог рассчитывать человек со вкусом. Публика непритязательная ржала, как лошадь на конюшне, но тем не менее лучший (!) комедиограф (!) Англии (!), страны с давними юмористическими традициями, — это уж слишком… Искусство в большом долгу перед населением Британских островов…
Правда, и в первом акте имелись свои пригорки-ручейки. Слишком уж благодарная в «Синтезаторе…» сюжетная закрутка. Полубезумный композитор, от которого четыре года назад сбежала жена (и дочку забрала, и видеться с ней запрещает), живет практически отшельником в глухом хулиганском районе. Здесь, за крепкими замками и стальными решетками, в кругу последних достижений технического прогресса, он пытается сложить из натуральных житейских звуков мелодию любви. При этом сам композитор любить не умеет, а в постель с очередной подружкой ложится только ради того, чтобы тайком пополнить ее стонами и вздохами свою аудиотеку. Благо вся квартира, включая спальню, ванную и туалет, у него в жучках. Профессионально подслушивающий творец, свихнувшийся на собственной гениальности петух Шантеклер. Музыку он разъял, как труп…
Зато по дому композитора шуршит компаньонка на грани фантастики — выполненная в масштабе один к одному, дистанционно управляемая кукла. Пластмассово поблескивает личико с черными бровками и алыми губками; по контуру бегают веселые огоньки; нутро скрежещет утробным механическим голосом; а когда с куклой (наследника Тутти) случается неисправность, что-то вроде короткого замыкания, между ее лопаток со страшной силой искрят фейерверки… Домашнего робота играет Ольга Прокофьева. В трудно-гнущейся пластике и непрошибаемой бессмысленно-доброжелательной улыбке она долгим тренингом достигла высот поразительных. Джером (Анатолий Лобоцкий) таскает свою забаву под мышкой, производит ей тонкую балансировку коленных суставов (именуемую на языке автосервиса «сход-развал») и бесцеремонно залезает под юбку, меняя чипы…
Происхождение игрушки остается до конца не выясненным, но если Джером сделал ее самолично, тогда он действительно гений — в совсем иной, не музыкальной области. Обойден вниманием и еще один чисто технический вопрос — из каких материалов и какими инструментами (не на синтезаторе же, право слово) композитор ухитряется создавать для электронного фарша новую оболочку. Ибо во втором акте у робота лицо и фигура Татьяны Аугшкап. А Прокофьева появляется на сцене в качестве бывшей супруги Джерома — Коринны. Именно по ее образу и подобию лепился первый манекен…
С какого-то момента вся история начинает сильно отдавать Гофманом, «Песочным человеком». И, конечно, ни в какие ворота не лезет то, что Джером, современный мастер Коппелиус, успевает и в фонтан нырять, и на танцах драться — то бишь и музыку сочинять, и бытовую электронику совершенствовать. Бред собачий.
Композитор не только небрежно написан, но и ужасно воплощен. «Синтезатор любви» оказался поминками по актеру Лобоцкому. Нам остается лишь искренне оплакать его переход в мир иной, сериальный. Роль Джерома провалена с треском. Отчасти в этом виноват постановщик: тонкому романтическому актеру поручили тупо сыграть тупого жлоба. Лобоцкий придерживается монотонной брутальной ноты, и единственное, чего очень хочется, — чтобы он покинул сцену, освободив ее для своих партнерш.
Женщины в «Синтезаторе…» — молодцы. И Прокофьева, и Аугшкап, у которой тоже две роли (в первом акте это наемная актриса Зоя — Джером с ней переспал, а облик и звуки для новой куклы использовал), и Екатерина Стулова — шестнадцатилетняя дочка Джерома, Джейн. Собственно, с появления дочки и начинается откровенная, неприкрытая комедия. Прогноз Бартошевича, хоть запоздало, но все-таки сработал. Агрессивное бесполое короткошерстное чудовище способно затерроризировать и маму, и папу, но не милую куколку. Монстру может достойно противостоять только другой монстр. Упорство избалованного тинейджера натыкается на безграничное терпение автомата…
Комические ситуации сорвались и покатились лавиной, накрывая счастливую публику. Стоило перетерпеть первый акт, чтобы потом буквально киснуть от хохота. Не в силах удержаться, зал аплодирует поперек текста — щедро, долго, благодарно. Тем более благодарно, что спектакли Хейфеца всегда отличались серьезом на грани занудства, и солидные лета режиссера не позволяли надеяться, что он когда-нибудь повеселеет…
Подводим итог. Если вы не страдаете чрезмерной высоколобостью, смело покупайте билеты на «Синтезатор любви». По сведениям Министерства здравоохранения, полчаса беспрерывного смеха то ли сохраняют год жизни, то ли заменяют банку сметаны. В общем внакладе не останетесь.
