Леонид Хейфец поставил в Театре имени Маяковского комедию о женщинах-роботах
Леонид Хейфец — не просто режиссер. Его невозможно просто хвалить, тем более — просто ругать, не сообразуя слова, которые сегодня приходят в голову, и сегодняшние ощущения с театральной легендой. И хотя сегодня его имя возникает чаще в связи со спектаклями его талантливых учеников (среди них — Ольга Субботина), мало кто из ныне живущих режиссеров может похвастаться таким легендарным прошлым. Одним из лучших спектаклем советского театра, театральной легендой стала «Смерть Иоанна Грозного», которую Хейфец поставил на большой — громадной — сцене Театра Советской армии через три года после окончания театрального института (а едва ли не в последний раз эта сцена была задействована во всю свою театральную мощь в его же «Павле I»). Большой формой он владел так, как сегодня не владеет, наверное, никто. И, против многих нынешних, быстро загорающихся, сразу признанных и также стремительно затухающих и забываемых звезд, Леонид Хейфец — режиссер с биографией, где, кроме «Смерти Иоанна Грозного», — «Заговор Фиеско в Генуе», «Зыковы»…Но все эти «категории» существенны для критика и историка театра, который и в неудаче режиссера найдет приметы мастерства. Обыкновенный зритель, конечно, пренебрегает всяческими «внеположными» обстоятельствами. Собираясь на легкомысленную комедию, он ждет легкомысленности. И, конечно, веселья.
В Театре имени Вл. Маяковского Леонид Хейфец — штатный режиссер. Первая его постановка, «Кукольный дом» Ибсена, вышла в 98-м. Ныне же Леонид Хейфец взялся за комедию английского драматурга Алана Эйкборна «Синтезатор любви» (перевод — А. Качерова). Адепт психологического театра, серьезный — временами до занудства — Хейфец и «Синтезатор любви» — трудно было придумать большее несоответствие. Но Леонид Хейфец, судя по внешним признакам, и репетировал с интересом и удовольствием, и результатом — доволен. Доволен и театр. Чему, собственно говоря?
Тому, что на первые роли вышли наконец те, кто до последнего времени оставался в тени звезд, которыми славится труппа «Маяковки». Тому, что публика смеется. Тому, что пьеса такая вот, неожиданная для этого театра, современная, описывающая непростые отношения между человеком и продуктами научно-технического прогресса. И потому художник Сергей Бархин в квартире — подобии средневекового замка (пол и стены из кирпича) устанавливает видеодомофон и видеотелефон, синтезатор и компьютер…
Но удачей новый спектакль назвать нельзя. Отдельные и очевидные его достоинства не искупают и не перевешивают отдельных, но не менее заметных недостатков. Замечательно играют две актрисы — Татьяна Аугшкап и Ольга Прокофьева. Роли обеих одинаково поделены: в первом действии спектакля Ольга Прокофьева играет робота-няню НАН-300ф, электронную помощницу по холостяцкому хозяйству героя, а во втором — бывшую супругу этого самого героя; Татьяна Аугшкап, наоборот, в первом играет женщину, актрису, а во втором преображается в робота-няню. Чтобы дать хотя бы общее представление о сюжете, следует добавить, что главный герой Джером — композитор, сочиняющий современную музыку на основе человеческого голоса. Это его увлечение в сочетании с некоторым равнодушием к самим людям и привело когда-то к разводу. Теперь он надеется добиться более или менее регулярных встреч с дочерью, и для того, чтобы произвести благоприятное впечатление на социальную службу, ему нужна актриса — на роль благонамеренной подруги жизни.
Аугшкап и Прокофьева играют не просто замечательно. Прокофьева в роли робота поражает пластической свободой, то есть внешне — именно несвободой, механической скованностью, вероятно, свойственной всякому роботу (во всяком случае именно такими мы их себе представляем), публика долго сомневается, не веря в то, что под не моргающей маской — живая актриса. Аугшкап в роли актрисы Зои, напротив, почти ничем не напоминает актрису, не демонстрирует известные актерские штампы (то есть, не соответствует представлениям о том, какими бывают актрисы). Открытость, с какой она выражает эмоции, простота общения, искренность и даже беззащитность ее героини, трогают и располагают к ней так, что к концу первого действия героя начинаешь воспринимать почти исключительно в черном цвете.
Вот мы и подошли к герою, которого играет Анатолий Лобоцкий.
Совсем недавно зрители и критики обрадовались собственному открытию: Лобоцкий казался незаслуженно обойденным внимания, первую большую роль в спектакле «Чума на оба ваших дома» он получил, когда ему было уже под сорок. И, как говорится, пошло-поехало. За четыре года, прошедшие с тех пор, он как будто растерял все или почти все из тех достоинств и умений, которые с восторгом были тогда обнаружены и описаны.
Вина актера, бесхозяйственно обошедшегося с собственным талантом? Вина постановщика, который не сумел найти верный рисунок? Или следует все списать на премьерное волнение? Муки творчества выглядят в спектакле как «неуправляемая» суета. Лобоцкий же почти до самого финала как будто экономил силы, а когда спектакль кончился, так и осталось непонятным, — для чего, собственно говоря?
Подведем итог: смешно было, хорошие актерские работы есть (к уже отмеченным стоит добавить игру молодой Екатерины Стуловой в роли радикально настроенной дочери, которой хочется быть уже не дочерью, а сыном). Чего еще надо? Легкости. Ее недостает. И вместо того, чтобы расслабиться и получать удовольствие от игры и комических ситуаций, отмечаешь досадные мелочи. По отдельности — много хорошего, а целого не получается, ползет по швам. Удивляешься тому, в частности, как странно воображают себе художник и сам режиссер студию электронной музыки, что актеры играют в разных жанрах и что никак не решен в вопрос о том, талантлив Джером, либо является графоманом, безумцем. Вопрос из тех, что не могли пройти мимо такого мастера, как Леонид Хейфец.
