Во МХАТе вышел мистико-мелодраматический детектив «Священный огонь»
Пьесу написал Сомерсет Моэм, в главной роли артист «Табакерки» Сергей Безруков, кумир юных дев и лауреат Государственной премии РФ. В других ролях умный и точный Андрей Ильин, талантливая Евгения Добровольская, обаятельный и техничный Егор Бероев — один из самых перспективных молодых актеров МХАТа. Поставила «Священный огонь» Светлана Врагова — она режиссер с именем и репутацией. Результат же оказался по меньшей мере странным.В пьесе главными героями, точнее, героинями являются прежде всего женщины: сиделка, жена и мать основного мужского персонажа. В спектакле же главным героем оказался он сам — парализованный летчик Морис Тэбрет (его и играет Сергей Безруков). Морис погибает в конце первого акта, дальше речь пойдет о причинах смерти. Но у мхатовского зрителя сходу возникает отчетливое ощущение финала: героя не стало, значит, закончилась и вся история.
Спектакль вроде бы является детективом, но одновременно в нем звучат не доведенные до логического конца мистические мотивы. Объясняясь с женой, безруковский персонаж играет на невидимой зрительскому глазу скрипке; собираясь скончаться, встает с инвалидного кресла, делает несколько пассов и падает на руки человеку в черном. За раскрывшимися декорациями образуется черный провал, и герой уходит в никуда — надо полагать, летчика поглотила Вечность. Через некоторое время его домашние будут пить чай, сидя в темноте у камина и держа в руках светящиеся неоновыми огоньками чашечки: что сие значит, остается только гадать.
Спектакль полон не сведенных в единое целое мотивов: герой умер, и по сцене расхаживает дама в сари (мать летчика долго жила в Индии), разбрасывая во все стороны лепестки роз. А когда, наконец, выяснится, кто убил, декорации опять раскроются и улыбающийся залу ослепительной безруковской улыбкой Морис Тэбрет замрет у рисованного задника, выдержанного в духе «Острова мертвых» Арнольда Беклина. Чеховская Аркадина, окажись она в зале, шепнула бы на ухо соседу: «Это что-то декадентское».
У этого спектакля своя кассовая логика. На него пойдут поклонницы Безрукова и любители детективов; остальных приведет интерес к Моэму и МХАТу. Но Безрукова, повторяю, убивают в конце первого акта, детективная линия смазана, а Моэм растворен в мистико-мелодраматических постановочных наслоениях, задрапирован позаимствованным у Экзюпери монологом и обильно сдобрен музыкой Вагнера. Зал чувствует себя озадаченным — публике не вполне ясны правила игры. Когда персонажи обсуждают возможные причины смерти летчика Тэбрета и предполагают, что паралитик мог встать с кресла, дотащиться до ванной и при помощи палки вытащить из шафчика пузырек с ядом, кое-кто в зале, не разобравшись в происходящем, пытается хихикнуть. Но затем люди спохватываются: спектакль убийственно серьезен, такой же должна быть и публика.
Все разъяснится: жена летчика любила его младшего брата, в больного влюбилась сиделка, его мучения оборвал (оборвала)… Ладно, не будем выдавать, кто именно. Но текст Моэма все же не выдерживает нагрузки «детектив + мистика + мелодрама». По сегодняшним меркам речи героев не в меру многословны, стремление автора запихнуть все переживания персонажей в их собственные монологи архаично. Зрители все равно хлопают (они видели и не такое), а вот артистов по-настоящему жаль.
Сергей Безруков работает в стиле спектакля, с декадентски-мелодраматическим надрывом, Евгения Добровольская играет по-мхатовски обстоятельно, Андрей Ильин (доктор Харвестер) неброско и точно выстраивает образ. Они разные, но результат у всех примерно один: «Священный огонь» настолько надуман, что не может быть и индивидуальных удач.
Андрей ИЛЬИН: Детектив надо ставить очень тонко.
О детективе на театральной сцене рассказывает доктор Харвестер. Исполнитель роли, Андрей Ильин, в этом вопросе компетентен: он играл в театральных детективах, снимался в «Каменской» и в «Досье детектива Дубровского». В «Священном огне» от доктора Харвестера зависит все: если он не подпишет свидетельство о смерти, за героев возьмется полиция.
— Почему детектив не востребован нашей сегодняшней сценой? Есть ли у этого жанра театральная перспектива?
— Безусловно есть, недаром же существовал «Театр детектива» под руководством Ливанова. Другое дело, что к этому жанру у нас всегда относились поверхностно, как к комедии. А на самом деле он очень хорошо ложится на язык театра.
— Но ведь в театре из детектива часто получается полная туфта: неестественные актерские интонации, картонные постановки. Что ни говорите, но на этом жанре в театре какое-то проклятие.
— Может быть… Детектив надо ставить очень тонко — а где тонко, там и рвется. Не каждый актер владеет такой техникой, не каждый режиссер может найти подход к материалу. Считая мои киноработы, я работаю в этом жанре четвертый раз и знаю, что для зарубежного детектива требуется особый стиль поведения. Умение правильно себя держать, быть сдержанным — и в то же время свободным… Этим стилем владели старые мхатовцы, а сегодня он редок.
