На «Сцене под крышей» Театра им. Моссовета состоялась премьера спектакля «Кейкуок» по пьесе американского писателя Питера Фейблмана, написанной на материале личных воспоминаний. Имя автора мало кому что скажет, хотя у себя в стране он пользуется определенной известностью. Зато главная героиня — это знаменитая американская писательница Лилиан Хеллман. Всемирную славу принесла ей пьеса «Лисички» (1939). С успехом шли ее пьесы и в Советском Союзе — те же «Лисички», «Леди и джентльмены», «Осенний сад» памятны театралам старшего поколения. 

Незаурядная личность, близко знакомая с Хемингуэем, Фицджеральдом, Фолкнером, Леонардом Бернстайном, Дороти Паркер, человек радикальных убеждений, Хеллман в годы Гражданской войны побывала в Испании, приезжала неоднократно и в нашу страну, на протяжении десятилетий оставаясь в центре общественного внимания. Но Фейблман предлагает в пьесе совсем другую историю — историю ее последней любви. Собственных свидетельств о ней Хеллман не оставила, поэтому трудно судить, правда это или вымысел.

Если произвести кое-какие подсчеты, Лилиан в это время лет 55. Он, Саймон, — начинающий писатель, ее литературный секретарь, которого Лилиан по старой памяти называет его детским именем Куфф, ему ровно на 25 лет меньше. Случай хоть и не исключительный, но не лишенный налета скандальности, но режиссер Сергей Виноградов (он же исполнитель роли Куффа) успешно избегает «подводных камней», сосредоточив внимание на психологических коллизиях.

Их встреча произошла задолго до того, как Куфф возмечтал стать писателем. Десятилетний мальчик — его роль мило исполняет Иван, или, лучше сказать, Ваня Виноградов, — был заворожен магией Хеллман, мировой знаменитости, как истинный американец, безошибочно угадав в ней главную национальную добродетель — печать успеха. Из этого давнего в детстве эпизода 20 лет спустя неожиданно вырастает история любви. А тот мальчик с по-детски серьезным, открытым и ясным взглядом постоянно возвращается, проходя перед внутренним взором героев.

Виноградову удается передать ощущение иллюзорности происходящего, размытости очертаний, воссоздаваемых в хрупком материале памяти, существующих за гранью повседневной реальности. Его герой пристально всматривается в них, ища прежней остроты чувства, а находя, отдается этим мгновениям безраздельно.

Судьба спектакля, разумеется, в руках исполнительницы роли Лилиан Хеллман. Ее играет Нина Дробышева. Актриса отказалась от портретного сходства, не стремится она и к мелкой точности деталей, которые позволили бы сказать — да, похоже на Хеллман. Американский поэт Арчибальд Маклиш, современник Хеллман, заметил однажды, что «поэзия должна быть не правдоподобной, но равной правде». Так можно определить и то, что делает Дробышева: она лепит характер, вживаясь в ситуации и обстоятельства, проникаясь ее чувствами, улавливая ее импульсы. Натура независимая, стойкая, с гордым, суровым, даже крутым нравом, бунтарская, не признающая авторитетов и в то же время наделенная обостренным чувством ответственности, несговорчивая, равно не терпящая лжи и сентиментальности и умеющая быть обворожительно прекрасной.

Актрисе удается передать борения этой сильной души, вдруг осознавшей, что привязанность к ребенку незаметно переросла у нее, никогда не имевшей детей, в другое чувство. Застигнутая врасплох, она ставит внутреннюю преграду в их прежде легких отношениях, но упрямо доводит «учебный курс» до конца и лишь тогда оставляет его. Таких разрывов будет немало.

Обретя свой голос, Куфф хочет обрести еще и свою, отдельную, жизнь. Особенно значим в этом плане эпизод с Эстер, когда семейное счастье, кажется, рядом. Но чувство Куффа и Лилиан, ломая все, вновь и вновь толкает их друг к другу, и они летят, как бабочки на огонь, преодолевая тысячи миль, сомнения и доводы рассудка, а встретившись, попадают в водоворот новых сомнений. 

Последняя встреча происходит в больнице, где ослабевшая и ослепшая Лилиан ожидает операции. Дробышева скупа на внешние проявления чувств, передавая предельное внутреннее напряжение. 

В работе художника по свету В. Селяметова это — тоже высший момент спектакля.

Роль Долли, подруги Лилиан, играет Нелли Пшенная. В общем, рисунок роли — от граничащей с карикатурой манерности начальных сцен, когда Долли находит стимул к жизни в чрезмерном любопытстве и потреблении спиртного, до естественной простоты финала, когда сострадание заставляет ее забыть о праздных заботах, — требует большей четкости. Драматургического материала у актрисы мало, приходится полагаться на импровизацию и собственное воображение, но поиски не всегда идут в нужном направлении. В сцене Долли и Лилиан фраза «хорошо сидим» режет слух неуместностью интонации русского застолья. Исполняющий в спектакле несколько ролей Евгений Золиков, появляясь в роли фотографа Бадди, вызывает у зрителей к месту ввернутым словечком «крутой» — в его новорусском варианте — радостную реакцию узнавания и слова, и обозначаемого им явления. 

Один из наиболее удачных ярких зрительных образов предложен режиссером в сцене обручения Куффа: цветные цепочки следов на белом листе — графическое воплощение приобщения к тайнам литературного мастерства. Прекрасно решен эпизод прогулки на катере. На упавших в воду героев обрушивается каскад лент из фольги. Ее звонкое шуршание, игра света на блестящей поверхности передают сверкание волн, обыгрывая радость охваченных любовью героев.

Сцена не загромождена предметами (сценография Константина Розанова) — это лишенный материальной оболочки мир воспоминаний с их ностальгической атмосферой, в котором действие легко перемещается во времени и пространстве вслед за прихотливыми скачками памяти. Несколько валунов, легкие белые рейки на полу, с помощью которых вмиг возводятся очертания незримого дома, цветы на тонких ножках. То ли цветник, то ли приношение на могилу ушедшего времени.